Бойцы 13-го запасного батальона Добровольческого Украинского Корпуса "Правый Сектор" уже сейчас начинают готовиться к празднованию Дня Победы в столице.
О том, чего ожидать киевлянам на 9 мая, как "Правый сектор" координирует свою работу с правоохранительными органами и зачем ДУК нужны запасные батальоны, сайту "24" рассказал командир 13-го запасного батальона друг "Хорват".
Как ты оказался в "Правом секторе"?
Все началось с ВО "Тризуб имени Степана Бандеры" в Коломые. Друг привел меня в организацию. Мы создали такую маленькую ячейку, до года мы уже имели 30 человек. Я руководил большими здоровыми дядьками, которые хотели делать украинскую национальную революцию, только никто не знал как.
И к чему пришли?
К тому, что приехал проводник организации "Тризуб имени Степана Бандеры" Дмитрий Ярош. Это был 2009 год. Он сказал: "Вам не обещаю ни славы, ни зарплаты. Обещаю большие проблемы с семьями, проблемы с учебой и работой, с личной жизнью, хороших собратьев и пышные похороны. Слава Украине!". Мы ответили: "Героям слава!".
Перспектива понравилась?
Да. У меня семья специфическая. Все родственники по отцовской линии воевали в освободительных движениях. Начиная с Владимира Великого, который пошел походом на Карпаты, тогда к нему присоединились белые хорваты — это мои предки, заканчивая всеми казаками и гайдамаками.
Как ты оказался в ДУКе?
До ДУКа полгода был интересный период — я создавал в Киеве силовые блоки по районам после Майдана. Для того, чтобы обеспечивать нормальную работу наших политической и общественной структур, для того, чтобы мы могли адекватно отвечать на все действия власти, преступников, того режима, который еще думал и думает брать реванш.
В один момент руководитель силового блока "ПС" и главный командир ВО "Тризуб" "Летун" приказал: "Собирай свою группу и езжай на Восток". Мы собрались и поехали. Сначала в Днепропетровск. Я зашел в кабинет к проводнику Дмитрию Ярошу, он показал мне на карте нашу дальнюю базу, сказал, что я буду там комбатом. Я говорил, что не буду, потому что не имею военного опыта. Он ответил, что ничего.
Как приобрелся военный опыт?
Первый военный опыт приобретается не скажу, что в боях. Мы базу построили своими руками. Нам очень помогали друзья из Грузии, из Чечни, из Хорватии, которые прошли уже похожие войны, имели определенный опыт, как себя вести в добровольческих подразделениях. К сожалению, они знали и как заканчивают свою судьбу добровольческие подразделения.
Как?
Они нам рассказывали очень много о том, как заканчивались войны у них. Когда после того им руки в дверях зажимали, когда требовали сдать оружие. Мы думали, что это все сказки и басни, что это все — условно говоря, что у нас все будет иначе. Мы создадим новую альтернативную армию нового образца, желательно швейцарского. Чтобы мы могли хоть иногда видеть своих родных. Потому что доброволец — это не работа. Это — диагноз.
"Иначе" – не вышло?
Получилось так, как с ними подразделениями, иностранными. Но мы вышли немного сильнее. Мы в "Тризубе", в УНСО, в "Патриоте Украины", еще до этих событий на Майдане, до войны, научились придавать борьбе романтику. Идеализировать руководителей. Думаю, на том примере мы и устояли. Нас не распустили, мы не разбежались, мы пьяными не грабим магазины, не стреляем в детей, не забираем ни у кого последний хлеб. Мы держимся вместе, создали четкую структуру и работаем дальше.
Ты довольно засекреченная личность. Информации о тебе известно мало и она вся очень разная. Почему так?
Я никогда не любил быть на виду. Я всегда любил организовывать работу. Должность нынешняя — руководитель запасного батальона — она меня заставляет быть публичным. Мне это очень не нравится. Это — для меня самый большой удар. У меня постоянно в голове мысли о том, как должен работать весь тот механизм, а так я вместо того, чтобы делать работу, должен о ней рассказывать.
Я понимаю, что сейчас время информационной войны и такой аспект — он нужен. Но я лучше отдам эту работу другим людям.
Это раз. Ну а во-вторых — ну мы же не играем в песочнице. Мы делаем серьезную интересную работу. И я считаю, что чем меньше общественность обо мне будет знать — тем больше я сделаю. Как-то так.
"В Киеве мы можем мобилизовать несколько сотен человек за 3-4 часа"
В чем заключается деятельность запасного батальона?
Основные задачи — собрать всех в один кулак. Есть много правосеков, которые относятся к общественной организации. Много людей, которые принадлежат к политической партии "Правый сектор".
Это разные вещи?
Разные, но иногда бывает так, что они все переплетаются в одних лицах. "На манеже одни и те же".
Есть много ветеранов, которые возвращаются с передовой. Ими никто не занимается, они приходят домой и не знают, что дальше делать. Потому что вся жизнь, которая была до войны — фактически оборвана. Это я знаю по себе. Это не только эмоциональное состояние. Это отношение родных, отношение общества. Они теряют свое место в социуме. Даже по моему примеру — я потерял учебу, работу, определенный социальный слой. Вот я приезжаю туда, где жил раньше — меня никто не узнает, меня забыли. Так же — у парней.
Для того, чтобы мы не превращались в другие подразделения — я не хочу никого обижать, потому что очень уважаю ребят из других добровольческих батальонов — но мы здесь первые. Мы первые в структуризации добровольческого движения.
Каким образом оно структурировано?
Мы создали в каждой области запасной батальон, для того, чтобы осуществлять четкий контроль. Для того, чтобы дать возможность воевать тем, кто хочет воевать. Чтобы делать систематическую нормальную ротацию. Чтобы обеспечивать ребят в тылу всем необходимым. Вот они возвращаются — задача начальника штаба запасного батальона обеспечить им основные минимальные условия: проживание, питание, иногда — даже финансирование на определенные личные потребности.
За счет чего обеспечиваете?
За счет волонтеров, общественной работы, личных взносов. Очень много наших собратьев, которые не воюют по тем или иным причинам, а занимаются общественной работой, они нам помогают. Есть наши собратья, которые имеют свой бизнес и нам много помогают разным. Львиная доля — около 70% — это волонтеры.
Что касается бойцов, которые приезжают на ротацию. Если есть потребность в медицинской помощи — ранения, ампутации, реабилитация — это тоже работа запасного батальона?
Конечно. У нас есть люди, которые отвечают за все направления работы. Они по своим знакомствам и специализациям направляют ребят к врачам, на различные обследования.
Какими средствами?
Средства волонтеров. Но для этого особых средств не нужно. Когда идет война, государственные структуры и частные больницы понимают, что они должны помогать. Потому что если они не будут этого делать — через несколько месяцев им вообще нечем будет заниматься, потому что здесь будут российские "Грады". Поэтому в таком постоянном компромиссе мы делаем свою работу.
Помощь семьям погибших — это тоже к вам?
Да конечно. Мы сами привлекаем диаспору, волонтеров, создаем фонды погибших собратьев и поддерживаем их семьи. Они для нас становятся как наши семьи. Мы все — как большая семья. Это нам дает силы держаться вместе и делать свою работу несмотря на все давление, которое сейчас идет на нас.
Проблемный момент в том, что люди понимают — все для армии, все для фронта, все на передок. И надо все отдавать. Запасные батальоны гораздо беднее боевых. У нас есть три боевых батальона и где-то уже 15 запасных. И эти 15 все работают на боевые батальоны. При том, что сами доедают хлеб без масла в очень плохих условиях. Соответственно, мы решили это изменить, для того, чтобы мы имели здесь базу, на которую можно опереться.
Мы понимаем, что мы добровольцы. Мы понимаем, что может прийти время, когда нам будут пробовать мешать, запрещать бороться за украинское самостоятельное соборное государство. Например, ребята на передке сейчас изолированы от зоны контакта с врагом. Вот что им делать? Они хотят вернуться в отпуск домой.
Как это происходит?
Человек приходит из своего батальона и отчитывается: "Друг комбат такого-то запасного батальона. Я боец такого-то батальона прибыл на размещение к вам с документами и становлюсь на ваш баланс". Мы человека принимаем, до его ротации он числится на балансе нашего запасного батальона. Это своеобразная швейцарская армия. Плюс здесь уже важна структуризация — каждый должен понимать, кому он подчиняется.
Например, возьмем Киев. Ребята сидят, отдыхают дома, но если есть какая-то опасность сепаратизма, или, например, опасность нападения России со стороны Чернигова, мы можем мобилизовать несколько сотен человек за 3-4 часа.
То есть, запасные батальоны имеют еще и оборонительную функцию?
Конечно. Если брать среднестатистические запасные батальоны в Западной и Центральной Украине, то это просто оборонительная функция. В Киеве ситуация вообще очень интересная. Здесь нужно создавать еще оперативные группы.
Для чего?
Город постоянно живет, постоянно движется, происходят какие-то процессы. Киев первым реагирует на изменения в криминальной среде, в обращении оружия, в вопросах насилия правоохранителей.
"Среднее звено правоохранителей нас боится"
Можешь привести какие-то конкретные примеры реакции запасного батальона в Киеве на определенные изменения в обществе?
Ну, например, на горячую линию нашего запасного батальона приходит сообщение, что по определенному адресу происходит рейдерский захват квартиры какими-то людьми в форме. В таких случаях часто бывает так, что, к сожалению, милиция не реагирует — они просто боятся. Выезжает наша группа наружного наблюдения, сообщает мне или руководителю района о ситуации на объекте. На место выезжает следующая группа. Если мы понимаем, что можем сработать в этой ситуации, то, предварительно наведя контакт с СБУ и милиционерами, — я даю добро, группа работает. Затем приезжают милиционеры, которым мы отдаем нарушителей. В последнее время почему-то часто бывает так, что наша группа приезжает раньше сотрудников МВД или СБУ.
Часто бывают такие выезды?
Где-то раз в три дня, а бывает — и каждый день.
Но это только Киев.
В других городах такого нет?
В Западной Украине — точно нету. В Восточной Украине в прифронтовых зонах есть, я когда был на тех территориях — сам часто участвовал в таких операциях. Знаю, что они происходили и происходят. Но для того, чтобы делать качественно эту работу, чтобы завершался этот процесс так, как он должен завершаться, чтобы преступники были наказаны, чтобы заводились нормальные уголовные дела, чтобы никого потом по нашей коррупционной системе не отпускали на волю, мы должны не разглашать эти тайны в то же время, когда проводится операция. Поэтому создается иллюзия, что добровольческие батальоны в Киеве ничего не делают.
Есть информация, которую в целях безопасности нерационально по-дурацки выбрасывать в интернет. Эффективность этой работы зависит от неожиданности.
Сами киевляне достаточно неоднозначно воспринимают такую деятельность "Правого сектора". Как и сам "Правый сектор"...
Скажу так: общество — как маленький ребенок. Когда ребенку делают укол — он плачет. Наша деятельность — это вакцина. Мы своего рода санитары общества. Сколько мы будем работать в таком режиме, ходить по лезвию легализации/нелегализации — я не знаю. Но точно знаю, что мы делаем правильно. Мы не принуждаем людей к сотрудничеству с нами, мы никому не навязываем свою помощь. Мы работаем только там, где уже совсем беда и люди понимают, что они ни от кого, кроме нас, не получат помощи. Мы уже можем найти целый Майдан людей, которые скажут: "Ребята, спасибо вам!".
Постоянно идет сотрудничество с МВД. Как бы у нас не разбегались мысли и взгляды на ситуацию, на жизнь, на деятельность — мы должны с ними сотрудничать, чтобы работа была эффективной, чтобы они нам не мешали.
В МВД вас как воспринимают?
По разному. Среднее звено нас боится. Местное руководящее звено уважает, но старается, чтобы мы меньше делали свою работу. Министерское звено нам ставит палки в колеса, и к нам очень неоднородное отношение.
То есть деятельности батальонов ВС пытаются помешать не только на передовой, а и в тылу?
Постоянно.
Примеры?
Примеры элементарные. Когда мы, например, выезжаем на выезд, предварительно договорившись о совместной работе с МВД, и отдаем милиционерам нарушителей — после операции в половине случаев на нас могут быть заведены уголовные дела. Таким образом, на второй раз ребята уже не имеют такого задора и желания работать.
Как разруливает вопросы с уголовными делами?
На личных связях.
Дела закрываются, или исчезают, или что?
В этой системе ничего не исчезает и ничего не закрывается. Я считаю, что это правильно. Украинская национальная революция еще не завершена. Если и будет те дела кто-то закрывать — то только мы.
"Готовимся к тому, что на 9 мая будет весело и работы будет много"
Акция с газетой "Вести" — это было в рамках работы запасного батальона?
да.
Это была одиночная акция или они продолжатся?
Посмотрим. Все зависит от актуальности.
Вот сейчас в центре Киева несколько тысяч шахтеров, которые неизвестно чего требуют. Имею оперативную информацию сколько их, сколько им платят, до какого числа и что они должны делать.
Сколько, до какого и что?
200 гривен, четыре дня, основные админздания — КМУ, Верховная Рада, Администрация Президента. И это только начало.
Если это только начало — то что будет дальше?
Я считаю, что они готовятся к 9 мая и подготавливают киевлян к массовым беспорядкам. Я бы назвал то, к чему они готовятся — контролируемым хаосом. Который контролируется врагами Украинского государства.
Чего в "Правом секторе" ожидают на 9 мая?
Ожидают все что угодно. Зло, которое мы не можем предотвратить. Если мы правильно сработаем вместе с МВД, СБУ с нашими различными общественными структурами по обмену информацией, по оперативной работе, по общественной безопасности — все будет хорошо. Если мы пропустим какой-то момент, то, думаю, будут попытки расшатать и без того напряженную ситуацию в Киеве.
Для меня сейчас важен Киев. Знаю, что сейчас и в Харькове, и в Запорожье очень напряженная обстановка, особенно после теракта. Повторюсь, если мы сейчас сработаем так, как мы работали в том году — проблем не будет. Но мы готовимся к тому, что будет весело и работы будет много.
Как происходит сотрудничество с правоохранителями?
Мы привлекаемся, советуемся с ними, какую функцию нам лучше выполнить, учитывая наши силы. Понятно, что мы не можем перекрыть весь город и прозондировать всю информационную паутину в Киеве и вычислить, где сидят террористы или люди, которые проплачивают определенные акции.
Что вы можете?
Четко выполнять определенную функцию целого механизма.
Ты вот сейчас опровергаешь одно из ключевых сообщений российских СМИ, о том, что "Правый сектор" — бандитская группировка, которая находится вне закона. Из твоих же слов следует, что вы спокойно выполняете свою работу в рамках сотрудничества с теми же правоохранителями...
Сотрудничество с МВД, СБУ и другими силовыми структурами я бы назвал партнерскими отношениями, для того, чтобы в украинском обществе был покой и порядок. За это мы боремся и на Востоке, и здесь.
Мы понимаем, что МВД к нам относится неоднозначно, иногда — это наши враги. За Сашу Белого еще никто не ответил. Они это тоже понимают Мы не друзья, не собратья. Но на партнерских началах мы работаем, чтобы здесь не началось то, что началось на Востоке год назад. С СБУ, например, у нас замечательный контакт.
На всех уровнях?
Почти.
Читайте также: Боец ДУК "Правый сектор": "Правосеки" войну воспринимают как игру
Источник: 24tv.ua
|