Летом 2020 года резко обострился фактор праворадикальных группировок на Украине.
Если обратить внимание на всплески агрессии Нацкорпуса в июне и августе, то можно обнаружить одну закономерность. В определенные периоды радикалам, как будто по указке сверху, разрешается применять насилие по отношению к инакомыслящим, объявлять «сафари» на представителей неугодных политических партий.
Пик агрессии праворадикалов наблюдался именно в те дни, когда «Партия Шария», «Оппозиционная платформа — За жизнь» усиливали свою политическую активность, проводили законные уличные акции и организационные мероприятия. Это говорит о том, что Нацкорпус выполнял политические заказы своих сегодняшних кураторов по подавлению инакомыслия, запугиванию оппозиционных партий.
Действия радикалов свидетельствуют о том, что для организаций, подобных Нацкорпусу, очень привлекательна роль «эскадронов смерти», террористических формирований, когда она щедро оплачивается. И значит, сегодня у таких праворадикальных группировок есть политические покровители в украинской власти, заинтересованные в из услугах. Эти политические кураторы готовые содержать и покрывать Нацкорпус, неофициально передоверив ему репрессивные функции: терроризировать неугодных политиков и общественных деятелей, преследовать и карать по своему усмотрению инакомыслящих граждан, устанавливать таким образом «новый порядок»…
Журналист Павел Волков (г. Запорожье) при режиме Порошено пострадал за свои убеждения, был политзаключенным, признан узником совести. Полностью оправдан судом. Неоднократно подвергался преследованиям и давлению со стороны праворадикалов. Выйдя на свободу, много пишет на правозащитную тематику.
Павел Волков прокомментировал сегодняшнюю активность праворадикалов на Украине:
«Не по моей воле получилось, что с конца 2017 года я безвылазно в судах. Сначала — по моему делу. А с осени 2018 года — еще по десятку, а может и больше, дел других людей, преследуемых по политическим мотивам. Могу сказать точно, что в момент, когда у прокурора начинаются проблемы с доказательной базой, в таких процессах чаще всего появляются праворадикалы. У меня на суде организации С14 и Нацкорпус появились в самом конце, когда, по их же словам, дело превратилось в «тухляк».
Физического воздействия не было, но они срывали заседания, публично призывали к суду Линча, оскорбляли адвоката и моих родственников, а после заседания провожали до подъезда. Если бы не вызванная полиция, неизвестно, чем бы все закончилось. И это я уже не говорю о постоянных угрозах в соцсетях и в виде писем, отправляемых в почтовый ящик.
Кстати, у всех политзаключенных были свои «поклонники» среди радикалов. К журналисту Кириллу Вышинскому, например, как на работу ходил Евгений Карась из С14. К политзаключенным Мефедову и Долженкову — одесский националист, а по совместительству оперный певец (и такое бывает!) Тодор Пановский. К журналисту-политузнику Василию Муравицкому радикалы приходили много раз и исключительно бригадой. Они дрались с адвокатом Андреем Гожым прямо в зале суда, обливали людей зеленкой. Но ходили в суд, явно не понимая, что происходит. Было очень смешно, когда в конце заседания (суд продлил Василию круглосуточный домашний арест, хотя защита просила только ночной арест) националисты орали «Ганьба!» в сторону суда. Мы даже попытались объяснить, что суд принял решение как бы в их пользу, но понимания не встретили…
На суд к политзаключенной Дарье Мастикашевой вообще водили каких-то малолеток, может старшеклассников. Не знаю, о чем с ними договаривались, но сидели они тихо как мышки. Так что у врага не всегда получается, как надо.
После избрания Зеленского, насколько я видел своими глазами, судебная активность наци слегка поутихла. Но это год необычный. Во-первых, задержали нескольких их людей. Во-вторых, неожиданно, почти через 7 лет после начала фашистского террора на Украине, довольно крупные европейские политики и правозащитники начали замечать, что происходит что-то не то. И в-третьих, конечно, это выборы.
Украинские наци, сами того не ожидая (да и мы, если честно, этого не ожидали), оказались в дурацкой ситуации. Их эффективность упала по двум причинам.
Первое. На улицы не побоялись выйти сторонники Анатолия Шария.
Второе. Аналогичный им силовой блок, состоящий из их же экс-побратимов (кто-то из них разочаровался в праворадикальных методах, кто-то прозрел), создали в ОПЗЖ».
Павел Волков считает, что если в определенный момент наци окажутся бесполезными, т.е. не смогут безнаказанно терроризировать граждан, и их перестанут финансировать, — то они или исчезнут, или перейдут в разряд обычных организованных преступных группировок. Но во втором случае это грозит уголовной ответственностью.
«Так что сейчас они просто вынуждены идти ва-банк, чтобы, даже подвергая себя риску, обязательно доказать хозяину свою полезность, — отмечает Павел Волков. — Ну и, конечно, зарабатывают деньги на предвыборных акциях. Например, портят, билборды и палатки ОПЗЖ. Заметьте, еще совсем недавно они избивали битами людей и бросали гранаты в офисы оппозиционных партий, а теперь вдруг перешли на обрызгивание краской плакатов. Крупные преступления стоят дорого, долго это оплачивать невозможно, а вот мелкое хулиганство — запросто. Зато теперь трудно найти желающих стоять возле агитационных палаток ОПЖЗ — это просто опасно. Впрочем, эффективность этих палаток нулевая, так что деньги на хулиганство истрачены, по большому счету, зря».
|